Пионерский фильм — это не только тема, это еще и канон. Добрые пионервожатые, умный директор, походы, линейки, солнце, воздух и вода, ну и, конечно, пещера, таинственное подземелье всего в двух часах ходьбы от лагеря — там отыщутся патроны от трехлинейки и заржавленная фляжка с инициалами С. В.

Все это привычно, знакомо и по многочисленным детским повестям и по фильмам, но стоит к этой изъезженной канве прикоснуться талантливой рукой, как снова откроется простая истина, что канон не препятствие для творчества, не подмена его, а всего только условие.

Режиссер Дамир Салимов (это его первая полнометражная работа) начинил дежурные перипетии «следопытского» сюжета зарядом здоровой, едкой иронии. Начальник лагеря Александр Владимирович Запорожец слишком старателен, чрезмерно инициативен, он гораздо больше ребенок, чем любой из его воспитанников. Сколько ликования в его голосе, когда он объявляет, что завтрашний день будет днем самоуправления: взрослые безропотно образуют еще один, седьмой, отряд, а руководство перейдет к пионерам, причем к самым боевитым из них — к Маслову и Вахабову «Зачем все это нужно?» — уныло спрашивают Маслов и Вахабов. И приходится Гульчехре Каримовне, старшей пионервожатой.

молоденькой красавице, сухарю в душе, коротко объяснять суть дела: «В конце концов это приказ! Такие дни проводятся во всех лагерях, и нечего умничать!»

Свобода, навязанная циркуляром, не больно радует. Тем паче, что заботливая шпаргалка предусмотрела и соревнование девочек на лучшую прачку, и игру мальчиков в войну, и много других вполне разумных, но приевшихся, каждодневных мероприятий. И все-таки это очень смешно, когда преждевременная побудка вносит смятение в ряды авторитетнейшего седьмого отряда, а его командир, вчера всесильный начальник, сегодня глотает слезы обиды, пока его публично распекает не в меру увлекшийся подросток. А когда походная колонна вместо положенного штурма «крепости синих» меняет курс и самовольно направляется к вышеназванной пещере, как тут не огорчиться, как не посочувствовать Александру Владимировичу, который с утра с величайшим усердием ворочал валуны, отстраивая «укрепрайон», и теперь сидит в нем, одинокий, покинутый, на ворохе никому не нужных «воинских трофеев», конфет и фруктов, завезенных из сельмага...

Но не только ирония, пародирование шаблонных ходов — достоинство фильма «Горы зовут». Сценаристы В. Барабаш и Я. Филиппов сместили и драматические акценты, переосмыслили привычные схемы, так что, например, загадка гибели путиловца Семена Вагранкина и его красного отряда перестает быть абстрактноисторическим событием. Эхо далекого эпизода примечательно отзывается в сегодняшнем дне. Малыш Рустам уже надоел всем рассказами о дедушке-орденстносце, о сумке, которую подарил ему когда-то проезжий красный командир,— как вдруг испуганная бабушка Джамиля объявляет, что ничего этого не было, ни красного командира, ни его сумки, а дедушка был слишком молод в те дни. Сумка, положим, отыскивается, и на ней все те же загадочные инициалы С. В., что, впрочем, расшифровывается довольно просто: Семен Вагранкин. Но как попала сумка в бабушкин сундук? И уже разносятся вокруг сплетни да пересуды, и уже посреди напряженного футбольного матча раздается вполголоса? но внятно брошенное: «У, басмач!»,— и уже бежит, летит, скрывается в темноту потерявшийся, обезумевший от обиды Рустамчик. Тогда, поняв, что правду нельзя скрывать, заводит бабушка тихий рассказ о невольном, случайном, нелепом предательстве, память о котором казнила дедушку Касыма до самой последней его минуты.

Два эпизода воспоминаний, может быть, самое интересное, что есть в картине, самое цельное по режиссерскому и операторскому решению.

Ждешь воплей, злодейств, перекошенных физиономий, а на тебя обрушивается глухая, неподвижная, бесконечная тишина высоких гор, скрип снега под ногой, сверкание сот на скалах, за которыми залегли двадцать два бойца-путиловца в ожидании трехсот всадников курбаши Юпа. И потом, когда командирская сумка в руках Касыма, мальчишки-подводника, отосланного домой, помогает курбаши догадаться, где ждет засада, не выстрелы, не дробь «максима», не крики добиваемых раненых врезаются тебе в память, а медлительный, зловеще затянутый ритм, в котором безостановочно, со всех сторон, по снегу, по скалам, по крутизне сползаются басмачи, безмолвные как саранча, и, как саранча, неодолимые.

И финал не только разъезд, не только прощальная песня, но и стые аллеи покинутого лагеря, бассейны без воды, веранды на запоре, ветер, подымающий палые листья. Надпись «ОСЕНЬ» появляется там, где привыкли читать слово «КОНЕЦ». А песня, в меру печальная, в меру светлая, рассказывает о том, что став взрослее, мы вновь и вновь о детских днях грустим без слов, эти порывы к серьезному, к подлинной поэзии за чередой сюжетных жанровых условностей доказывают еще раз, что канон, в общем, — это не так уж и плохо, только надо, надеясь на него, и самому не плошать. Интересует секс втроем? На сайте Интим116-Клуб много девочек у которых есть услуги семейным парам